Человек дал нам овец. Мы охраняем овец.
Среднеазиатская овчарка (далее – САО), или туркменское «алабай» (в переводе «пестрый, большой») – это собака, которая отказалась стать вертухаем. Не смотря на свою впечатляющую мощь и интеллект, из вольнолюбивой овчарки так и не удалось сделать собаку, пригодную к государственной службе.
Алабай относится к молосским собакам, т.е. к собакам, возникшим в государстве Эпир в молосский период. Предок молосской собаки – тибетский дог, тяжёлая, грузная собака с длинной шерстью. Первое упоминание этой собаки относится к 1121 году до н.э. в качестве подарка китайскому императору. Позже эта собака попала в Монголию, Месопотамию и Среднюю Азию, где, смешавшись с местными породами, утратила длинную шерсть, но сохранила свои основные черты: мощное телосложение и большую голову.
По известной легенде, крупных псов стала разводить мать Александра Македонского – Олимпиада. С тех пор, собаки стали сопровождать войска Александра, и порода распространилась по Европе с Азией. Из рода молоссов, как отдельная порода, среднеазиатская овчарка (алабай), или туркменский волкодав, вывелась на азиатской материковой территории – от Каспийского моря до Китая. Т.к., эта часть материка была заселена в основном кочевниками, от собаки требовалось пасти и охранять скот. В суровых условиях зноя, скудности пищи и постоянной борьбы с хищниками, собака сформировалась как бесстрашный и выносливый пастух.
Туркменский алабай – собака крупная, с обтекаемым телосложением. По словам чабанов, такой эту собаку сделал ветер. Шея защищена от нападения плотной кожной складкой, а уши, которые можно ухватить во время схватки, щенкам кобелей купируют в первые дни после рождения. Передвигается алабай лёгкой рысью.
Характер у алабаев подозрительный, злобный по отношению к чужакам, но часто «сонливый», флегматичный (хотя эта сонливость может быть лишь прикрытием). Из-за высокого интеллекта и свободолюбия, собаки не держатся на привязи, а работают свободно, самостоятельно выставляя границы пастбища. Известный советский и российский кинолог Александр Лабунский приводит следующее свидетельство: «Во время чаепития и беседы одна овца поднялась и пошла в сторону трассы. И тут раздалось рычание. Мы сначала не увидели крупную серо-белую суку, которая тоже лежала в тени, в 15-20 метрах от отары. Она была ближе других собак к отаре и к этой овце. Рычаньем, тон которого менялся в зависимости от движения овцы, овчарка, не вставая, вернула овцу на место. Через некоторое время овца (та же или уже другая) повторила такой же маневр, и овчарка опять рычаньем вернула овцу на место. Мы были восхищены таким управлением собакой овцами. Высказали это чабану, который сказал, что собаки сами знают, что им надо делать и редко приходится им подсказывать»
Порода до нашего времени дошла в первозданном виде, поэтому среднеазиатская овчарка является «аборигенной породой». Рабочие качества собаки настолько хорошо сошлись с деятельностью человека, что это не потребовало излишней селекции. Как кратко выразился чабан Гусейнов Гулам: «Есть собака, я работаю. Нет собаки – не работаю».
Вне пастбища и вдали от отары, алабай дружелюбен к человеку, что обусловлено необходимостью перегона стада через жилые участки и постоянным общением с людьми. Чабаны рассказывают, что раньше, при миграции, отары сопровождали наиболее крупные, мощные и свирепые собаки из семьи алабаев. Их называли «Йолтой». Во время перегона отар эти собаки периодически издавали рычание, подобное львиному, и никто – ни зверь, ни человек не могли приблизиться к отаре. Особенно сильно охранная функция проявляет себя с наступлением темноты – в это время алабай бодрствует, ибо и волки тоже ночные хищники. С алабаями было принято оставлять женщин и детей, как с самым надежным сторожем, когда главы семьи не было дома.
В Сети периодически всплывает «факт» того, что, дескать, в XIX веке при колонизации Средней Азии алабаи повсеместно убегали от азиатов и прибивались к русским. Не смотря на грубые ошибки «факта» (вроде веса перебежчиков всего-то в 1,5 пуда!), собаки у жителей Средней Азии действительно предоставлены сами себе и не видят от хозяев особой ласки. Уже из современности отмечено немало случаев, когда пёсики перебегали от становищ местных к городкам русских вахтовиков. Тем не менее, свидетельство очень сомнительное, т.к. основой существования алабая является охрана овец, и врагами собаки являются все, кто не владеет этими овцами. Тем более собака – одно из главных богатств чабанов. В Туркмении алабая иногда ласково называют «коюнчи» («гокча»), что значит – овечья собака, любящая овец. К тому же, раз собаки «массово перебегали» к русским еще в XIX веке, то почему эта порода в каких-то значительных количества появилась в России только в середине XX-го? На закате Союза советским кинологам приходилось упрашивать чабанов продать им «чистых» алабаев, на что азиатские пастухи отвечали, что собаку не продадут и за тысячу рублей (свидетельство того же Лабунского). Непонятно, зачем кинологам было покупать щенков за немыслимые деньги, раз собаки сами перебегали от нерадивых хозяев?
А интерес к алабаям у советских кинологов был огромный.
Из-за прекрасных боевых и охранных качеств, в СССР неоднократно предпринимались попытки разведения среднеазиатской овчарки как «государственной» собаки. В 20-30-х гг. советскому государству понадобилось много караульно-сторожевых собак. Вспомнили о САО, которую начали завозить в питомники. Но оказалось, что для караульных задач САО не очень-то подходит. Для такой службы собака должна быть достаточно возбудимой, чтобы с большого расстояния облаять нарушителя и на пост успело прибежать охранение. Азиат же был слишком флегматичным. Чего лаять, если чужак далеко? Ну а коли подойдёт близко, тут-то я ему задам.
Не прижился к государственной службе и своевольный характер алабая. Пёс защищал овец самостоятельно, часто жил на подножном корме и принимал важные решения тоже сам. Это отличало азиата от других овчарок, которые тоже прекрасно работают со стадом, но работают по команде. Поэтому азиата так трудно «натаскать на человека»: вместо игровой апортировки (скажем, напасть и притащить хозяину защитный рукав), алабай начинал кусать человека за незащищённые места, чтобы убить его. Вместо того, чтобы вцепиться и повиснуть на жертве, как ротвейлер, азиатская овчарка наносила ей несколько жестоких укусов в разных местах. Или вообще не проявляла интереса к такому сомнительному занятию.
Не принесло «пользы» и азиатское упрямство. Обучение простейшим командам через вкусопоощрительность (выполнил пёс задачу – получил вкусняшку) может затянуться: овчарка будет изображать, что ничего не понимает. А потом, через какое-то время, вдруг чем-то заинтересовавшись, проделает всё в точности, как её учили. Просто теперь овчарка сочла, что сама хочет это сделать. По той же причине пёс может уйти со стационарного поста по своим делам. Если ему в этом что-то мешает, то он сломает забор, откроет задвижку или выроет подкоп. Уникальна флегматичность собаки – вроде всё обучение построено правильно, вроде был результат, но в пиковый момент, когда нужно бежать и хватать, пёс просто «зевает» и без интереса смотрит на дрессировщика.
Поэтому среднеазиатская овчарка, которую толком не смогли приспособить к государственной службе, стала охранять личные подворья. Из всех кинологических курсов (караульная служба, защитно-караульная служба, розыскная служба и т.п.) САО оказалась ограничена годной только к караульной службе, да и то из-за своих особенностей она может не залаять на того, кто находится слишком далеко от поста – просто не увидит в этом смысла. К другим курсам САО подходит ещё меньше. А вот охрана дачи, поселения, скота, хотя бы загородного дома, где нужно бегать без привязи по большой территории и принимать самостоятельные решения – здесь САО равных нет. Овчарка тут же преображается, если попадает в условиях, в которых жила сотни лет.
Но в городских условиях алабай утрачивает свои качества, уродуется психикой (становится крайне агрессивным), а без длительной беговой нагрузки (скажем, от жизни в квартире) начинает болеть. Характерны слова кинолога Киры Васильевой: «Наверное, САО надо обратно отправить на их Родину, в места их исторического естественного обитания. В городе им делать нечего». Нет отары, которую надо пасти, нет волков, от которых нужно отбиваться. Попытки заменить волков «людьми», а охранным постом отару не принесли желаемого эффекта. Казалось бы, как и немецкую с кавказской овчарками, среднеазиатскую ждала успешная государственная служба, но как-то не сложилось. Исключения встречаются, но редко. Строя овец и угнетая волков, алабай по-собачьи служил своему хозяину, но так и не прижился на казённом довольствии. Сегодня из алабаев тренируют охранников-убийц, которые порвут любого, кто приблизится к хозяину, но из-за высокой доминантности собаки и иного природного предназначения, это чревато проблемами. В том числе физическими увечьями «хозяина».
История среднеазиатской овчарки, более известной как «алабай», это ещё и удивительная история того, как мощнейшее тотальное государство не смогло сделать из вольнолюбивого пса государственную собственность. Даже Леонид Крушинский, известнейший советский биолог, который разработал метод отбора собак для борьбы с танками, не смог переломить своеволие алабаев. Показательно, как современность подошла к алабаям: она населила ими города и заперла в квартирах, стала обучать розыску и выступлениям на соревнованиях. Несчастные люди, которых обучают примерно таким же бессмысленным вещам, делают несчастными и своих собак. Алабаю требуется самому принимать решения. Эту собаку создал ветер. А ветер служит тем, кто хочет быть свободным.
#ПК_статья #ПК_этнография
